Радужным по белому

[byelenaby]

Автор: Jennifer Nightberry
Фэндом: Fairy Tail
Персонажи: Люси, Мавис, другие
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Драма, Психология, Философия, Повседневность, AU, Эксперимент
Предупреждения: OOC
Размер: Мини
Описание:
Её комната была единственной «живой» в этом здании. Обычно, когда она бежала по коридорам, глаза резал белый цвет.


Её комната была единственной «живой» в этом здании. Обычно, когда она бежала по коридорам, глаза резал белый цвет. Он был здесь везде: стены, потолок, пол, диваны, кушетки, столы, лампы – всё было белым. Поэтому она закрывала глаза и представляла, как раскрашивает цветными красками это скучное место. Но всё равно её комната была единственной яркой в этом белом царстве смерти.

Люси открыла дверь и, поспешно перепрыгнув через порог, закрыла её. Она шумно выдохнула и улыбнулась. Очередное собеседование закончилось. Девушка потянулась и не спеша прошла к столу с красками. Провела пальцами по коричневой древесине, вдыхая аромат спирта и масла, царивший в комнате. Открыла бочонок с синей краской, мимолётно заглядывая в не зашторенное окно, и улыбнулась, вспоминая, что там небо было намного ярче, чем этот цвет в банке. И вообще, там всё было намного ярче, чем здесь.

Люси прикрыла глаза и взяла в руку большую кисть. Она медленно подошла к не закрашенной части стены и блаженно улыбнулась. Первый мазок синего неба был нанесён через секунду.

Комната ей понравилась с первых мгновений, лишь стоило переступить порог. Солнце заходило за тёмный лес, который стоял особняком вдалеке, и его лучи окрашивали стены помещения в розовые и золотые тона. Она сразу поняла, что это единственная «живая» комната во всей больнице. Именно из-за этого здесь никогда не было белого цвета. Лишь «белоснежный» – рыхлый, как первый выпавший снег; «листяной» – тонкий, словно лист ксероксной бумаги; «кружевной» – такой же воздушный, как и кружева; «туманный» – тающий, как нити тумана на заре... Она так часто об этом говорила, что многие врачи за её спиной кивали головами, подтверждая поставленный ей диагноз.

На Люси смотрели ясные зелёные глаза светловолосой девочки. Морские волны лизали детские босые ступни, а ветер развевал пшеничные кудри.

- Какие же у тебя серьёзные глаза, Мавис, – прошептала Хартфилия, проводя кистью с белилами по гребешкам кругов, расходящимися от девочки. – Совсем не детские. Хм… интересно, что же ты ещё выкинешь? – девушка усмехнулась.

Ближе к Люси плыл корабль. Люди на палубе столпились около корабельного носа, отчего девушка не видела их лиц: они стояли спиной к ней. Но девушка точно знала, что на их лицах удивление и непонимание. Оттого, что маленькая девочка, так похожая на фею, стоит на воде, внимательно смотря на магов гильдии «Хвост Феи».
Люси отошла от стены и шумно выдохнула. За окном ночное небо раскрыло тысячи глаз своих. Она расписывала полоску туманной стены почти пять часов. Девушка потянулась, и в тот момент в дверь постучались.

- Открыто!

- Привет, Люси, – даже здесь она была похожа на фею. Такая же миниатюрная, красивая, с доброй улыбкой. И с не детскими зелёными глазами.

Девочка прикрыла за собой дверь и осмотрела комнату, после чего улыбнулась и чуть кивнула головой.
- И тебе здравствуй, Радужная комната.

Первый мазок в пустом туманном кубе был маленькой девочкой в розовом платье. Потом к ней присоединился серый медвежонок, бережно хранящийся в маленьких бледных ладонях. Она лишь сидела на полу и смотрела на этот рисунок. Палата была ещё пуста – не было даже кровати – так как её заселили лишь несколько минут назад, не успев подготовить комнату. У неё были с собой лишь шесть тюбиков масляных красок и две кисти: большая и маленькая. А также огромный мир, носящий название «Фиор» и загнавший её в эту больницу.

Люси поспешно провела ладонями по свободной, некогда белоснежной, рубашке в надежде стереть масляную краску с них. На хлопковой ткани появились новые сине-коричневые полосы, на которые девушка не обратила внимания. Она подбежала к столу, нашла две фарфоровые чашки с цветочным узором и пачку с чайными пакетиками.

- Мавис, извини, я сейчас, сейчас, – тараторила Люси, суетясь возле деревянного стола.

Светловолосая девочка улыбнулась и не спеша подошла к только что расписанной полоске стены. Она прошлась взглядом по синему небу, по пушистым облакам, по морским волнам, по кораблю и толпе людей на нём, а также по фее, которая стояла на воде и загадочно улыбалась. Мавис заметила темно-фиолетовые волосы и немного нахмурила брови. Кажется, он же не был таким высоким…

- Они уже нашли остров Тенрю? – поинтересовалась она, поворачиваясь к владелице палаты.

Люси восторженно улыбнулась, резко оборачиваясь и проливая немного чая из чашки. Её светлые пряди были заляпаны краской, также как и рубашка с брюками. Карие глаза лихорадочно блестели, на щеках горел румянец. Девушка прокрутилась вокруг своей оси два раза и резко замерла, рассматривая Мавис. Потом улыбнулась, прошла к койке и уселась на матрац, похлопав ладонью справа от себя.

- Да, Ты показала им это место. Но… – она обиженно надула бледные губы. – Ты погрузила нас в сон на семь лет. Зачем, Мавис?

Девочка удивлённо раскрыла глаза, не зная, что сказать. Если честно, она очень часто не знала, сказать в этой комнате. В комнате, где живёт Люси Хартфилия.

Единственное, о чём она просила отца – это краски. Много-много. Разных цветов и оттенков. А также кисти. Разных размеров. И из разного материала. Она рисовала всё своё свободное время. А ночью погружалась в свой мир. Она путешествовала, смеялась, сражалась, дружила. Жила. Жила там: по ту сторону сна. Никогда не сбыточного. Но такого желанного. Каждый день. Каждую ночь. Она жила лишь для того, чтобы вновь заснуть и долго не просыпаться. Но так не получалось. Поэтому она просила у отца лишь одно – краски. Чтобы рисовать то, куда ей не попасть.

- Да ладно тебе, Мавис: не хочешь говорить – не говори. Я-то знаю, что Ты сделала это не просто так,

– Люси улыбнулась и протянула чашку с чаем. Она поёрзала на месте и снова уставилась на девочку. – О! А сегодня твой халат сливочно-йогуртный! – и улыбнулась. Так улыбаются лишь те, кому всё уже безразлично в этой жизни.

Мавис на секунду замешкалась, но начала просчитывать все возможные ответы и реакции. Она уже достаточное время знает Люси, чтобы применять на ней свои аналитические способности. Но вот только… Хартфилия совершенно не поддаётся под её расчеты. Сколько бы Мавис не находилась рядом с ней.

В палате было очень ярко. Заходящее солнце окрашивало обычно туманные стены во все оттенки розового, красного и жёлтого. В комнате не было ничего, кроме кровати в углу, небольшого деревянного стола, заваленного бумагами, стремянки и девушки, сидящей на коленях перед стеной. Девочка медленно подняла ногу, чтобы сделать шаг, но поставила её на прежнее место, кинув взгляд влево. На неё смотрели карие глаза ребёнка. Большие, любопытные. Детские. Мавис увидела маленькую белокурую девочку, держащую медвежонка, а за ней огромное здание, похожее на дворец. Она недоумённо нахмурила брови и пробежала взглядом по стене дальше. Красивая женщина в пышном платье, статный мужчина в строгом костюме; большая кровать, на которой лежала та женщина, только с бледным лицом, маленькая девочка рядом. Грозный мужчина в строгом костюме за столом, свет из больших окон, рисовый шарик на дорогом ковре, белокурый ребёнок, стоящий спиной к Мавис. Пышные балы с сотнями красивых дам и кавалеров, светлые залы, старые кабинеты с учителями… Это было похоже на чью-то жизнь. И была она нарисована на стене в палате пациента, болеющего шизофренией. Мавис посмотрела на владелицу этой комнаты – девушка всё также сидела перед рисунком на коленях, прислонившись головой к холодному бетону. Её скорченная, сгорбленная, маленькая фигурка была неподвижной ещё несколько часов. Насколько было известно Мавис, Люси Хартфилия находилась на лечении в психбольнице всего лишь неделю.

Девочка посмотрела в карие глаза больной и тихо выдохнула. Да, её расчёты никогда не подтверждались рядом с ней.

- А почему именно сливочно-йогуртный? Вчера же был фарфоровый…

- А потому, – засмеялась Люси. Но потом посмотрела на рисунок, нарисованный на стене, и улыбнулась. – Вчера ты была чем-то расстроена и могла разбиться в любой момент.

Мавис шокировано смотрит на девушку, которая снова погрузилась в себя. Обычно, Хартфилия не разговаривает с ней в таком состоянии. Просто смотрит в одну точку и не двигается.

- Да и халат твой… он же докторский, – продолжила она. – А они всегда белые. Всегда цвета смерти. Не люблю белый цвет, – усмехнулась девушка. – А ты же такая… не из этого мира. Знаешь, я ведь, правда, поверила, когда увидела тебя в первый раз, что ты – фея.

Люси посмотрела на Мавис и улыбнулась. Так улыбаются лишь те, кого уже ничто не связывает с этим миром.

- Я уж подумала, что я… наконец-то… наконец-то, уже там. Но… - она замолчала, смотря в одну точку. И улыбаясь. Той самой улыбкой, которая не свойственна людям за стенами этой больницы.

Мавис посидела ещё немного, рассматривая палату и думая над словами о «цвете смерти».

«Интересно, может из-за этого она расписывает стены?»

Девочка не спеша встала, поставила чашку на стол и вышла за порог Радужной комнаты. Было уже поздно, а завтра много дел, так что нужно хорошенько выспаться. На её халате, в области сердца, был наколот бейджик с фотографией.

«Мавис Вермилион. Дочь директора психиатрической больницы города ***.»

Девочка прошла по белому коридору, завернула за угол и столкнулась с кем-то.

- Ай! – потирая лоб, простонала она.

- Ой, извини! – пропел женский голос. Перед Мавис стояла миниатюрная девушка с синими волосами.

- Миссис МакГарден! А куда Вы так спешите?

- Да Гажил снова взбунтовался! – надулась она. – Так что давай, пока!

Мавис улыбнулась и пошла дальше. Через несколько минут она собиралась подняться по лестнице, но её отвлёк мужской голос.

- Йо!

- Здравствуй, Нацу, – девочка улыбнулась и помахала рукой. Нацу Драгнил - пациент, страдающий моторофобией*. Находится в больнице уже месяц. Парень улыбнулся в ответ и помчался по коридору дальше. Вермилион вздохнула и быстро поднялась по лестнице. Нацу – также один из героев на стене Люси. Вообще-то, все люди, находящиеся в больнице, её герои. Она рисует их каждый день, когда нет процедур и бесед. Молча водит кистью и улыбается. Воодушевлённо и предвкушающе. Не так, как обычные люди.

Мавис выдохнула и зашла в свою комнату. Она иногда ночевала здесь, когда сильно задерживалась в больнице. Девочка уснула, как только коснулась головой подушки.

Она с детства видела тот мир. Он снился каждую ночь. И в нём было то, чего не было в этом. В нём была мама. Такая красивая, добрая, нежная, родная. Она никогда не видела своей матери, так как потеряла её сразу после рождения. Рядом был лишь отец, который очень любил свою единственную дочь. Но она была такой эгоисткой. Она хотела лишь попасть туда. Хотела жить там. Всегда. Вечно. Но в итоге, тот мир становился лишь дальше и дальше. А потом она начала искать его везде. Перепивала снотворное, резала вены, пыталась повеситься… Но лишь оказалась в белом здании и в туманной комнате.

Люси проснулась рано утром, когда солнце ещё не встало. Она потянулась, встала с кровати и заварила себе чай. Через несколько часов нужно будет идти на беседу с психиатром, а пока можно немного порисовать. Ведь чем быстрее Люси распишет эту комнату, тем быстрее она окажется в том мире. Навсегда. Девушка улыбнулась.

Так улыбаются лишь те, кому уже нечего терять в этом мире.

Радужная комната была единственной палатой в психиатрической больнице с цветными стенами. На них была изображена жизнь Люси Хартфилии – волшебницы из магической гильдии «Хвост Феи». Пациентка этой палаты провела в ней всего лишь три месяца. После завершения росписи стен она покончила жизнь самоубийством – выстрелила себе в висок. Девушку нашли лежащей на полу с глупо-счастливым выражением лица. Может быть, она уже там. В том мире, куда так отчаянно пыталась попасть. В том мире, где нет белого цвета, и все краски намного ярче.

Она затерялась где-то между картинками в Радужной комнате, которая была единственной «живой» в этом белом здании смерти.


Моторофобия – боязнь автомобилей.